«Для чего спасать села, если в них никто не хочет жить?»

Фото с личного сайта Владимира Чугунова

Священник и писатель Владимир Чугунов — о русской деревне, «воинствующей церкви» и современной литературе

Людмила Вожакова

27 апреля, 2015 10:35

12 мин

Владимир Чугунов — член Союза писателей России, издатель, лауреат и обладатель множества литературных премий. В марте 2015 года стал лауреатом Горьковской литературной премии в номинации «По Руси» за книгу «Церковь воинствующая». С 1991 года и по сей день живет в старинном приволжском селе Николо-Погост Городецкого района Нижегородской области. Служит священником на приходе санатория «Городецкий».

– В одном из своих интервью вы говорите, что часто пишете именно о молодых людях, так как они переживают очень ответственный возраст, время принятия решений. А в зрелом возрасте человек может принять судьбоносное для себя решение?

– Тема юности не является для меня единственной, хотя именно ей посвящены несколько романов и повестей. Юность — это вечно длящаяся в своем особом измерении весна человеческих чувств, стремлений, открытий. Это самое прекрасное время, хотя и самое скоротечное. Однако в моей жизни сложилось так, что детство, отрочество и юность окружают меня и до сего дня: в моей семье девять детей и тринадцать внуков.

Человек в любом возрасте способен принимать решения, которые могут изменить его жизнь. Но на такие поступки, как в юности, с возрастом редкий человек становится способен. Уже не так просто, например, взять и в 60–70 лет улететь воевать в Ливию или Ирак или махнуть на золотые прииски, как в свое время это произошло со мной.

Возможность измениться у человека есть всегда — разумеется, если в этом есть необходимость — но в зрелом возрасте сделать это куда труднее, практически невозможно, поскольку дурные привычки берут над человеком такую власть, из-под которой очень сложно выбраться. А вот отношение к жизни с годами у большинства меняется — это естественное свойство человеческой природы.

– Вы рассказываете, что численность села Николо-Погост «за последние восемнадцать лет уменьшилась примерно в три раза. И подобная картина наблюдается практически по всей России». Почему в нашей стране такие села умирают и как можно их спасти? Наблюдали ли вы похожую ситуацию за рубежом?

– Крестьянство в России не возродить, поскольку крестьянство — это образ жизни, а мы от него ушли, причем не без посторонней помощи. И, судя по всему, возвращаться к этому мы не собираемся. Молодежь еще с советских времен бежала в города. Для чего спасать села, если в них никто не хочет жить? Сегодня к деревне относятся как к месту летнего отдыха. Я в этом не вижу ничего плохого. Ну а сельское хозяйство постепенно приобретает новые формы. Ситуация, очень похожая на нашу в годы крепостного права, — которое в России на самом деле отменили при Хрущеве, когда колхозникам, наконец, стали давать паспорта и предоставили возможность уезжать в город — сложилась в Китае. Там крестьянство поставлено на колени. И только буквально несколько лет назад крестьянам позволили уезжать в города. В Европе проблема села так остро, как в России, никогда не стояла. Ныне там все деревушки ухожены, везде положен асфальт. Но в Европе и такого количества пахотных земель, и такой огромной территории, как у нас, никогда не было.

– В своих видеопутешествиях по Парижу вы рассуждаете о том, как жестокость католицизма породила в свое время жестокую Великую французскую революцию. Значит, католицизм — далеко не лучший путь? Верите ли вы в «особенный путь» России?

– У католиков была инквизиция, у протестантов — «Молот ведьм»: 200 лет жгли людей и перестали это делать только потому, что некому стало засеивать поля. В православной Византии религиозным диссидентам отрезали носы, языки, уши до тех пор, пока турки это безобразие не прекратили. Русское православие тоже не осталось в стороне от этого «благочестивого занятия»: достаточно указать на гонения, которые устраивали на старообрядцев, и на монастырские тюрьмы, в которые заключали без определения срока. А сектантство! Самосожжения, морельщики, хлысты... В общем, все «хороши». А что до пути, так у нас не «особенный», а просто «свой», как у любого другого государства.

Фото с личного сайта Владимира Чугунова

– Некоторые люди называют себя верующими, но свою веру с церковью не связывают. В ответ на это некоторые священнослужители называют таких людей «недоверующими». А как вы считаете?

– Религия — это связь каждого человеческого сердца с Богом. Каждый человек, в каждом народе делает это по-своему. Бог наделил человека свободой, и он волен сам решать, где и каким образом ему разговаривать со своим Творцом. К счастью, в своей жизни я еще не встречал ни одного «доверующего» человека, в том числе и из числа священников.

– Что вы думаете о происходящем сегодня между Россией и Украиной, Россией и другими странами?

– Я не думаю, а молюсь, чтобы все это поскорее прекратилось: до сердечной боли жалко, что гибнут или превращаются в калек дети, матери, отцы, старики.

– Сегодняшние отношения между Россией и Украиной вызывают множество резких и негативных высказываний одного народа о другом. Люди высказываются именно о народе другой страны, а не о политике или политиках…

– У большинства людей, и русских, и украинцев, отношение друг к другу уважительное. Все, что относится к негативу, — приносное, и рано или поздно прекратится. Мы уже проходили это не один раз, надеюсь, преодолеем и сейчас.

– Что в современной России и в ее народе вызывает у вас наибольшую радость и наибольшее огорчение?

– Радует, что стали больше думать о том, как устроить Россию, а не о том, чтобы кому-то понравиться. А люди радуют неутраченной способностью собираться вокруг судьбоносных решений. После этого меня уже ничего в моем народе огорчить не может.

– В издательстве «Родное пепелище», помимо ваших книг, издаются и другие, например «Мальчик у Христа на елке» Ф.М. Достоевского. Что готовится в печать в ближайшее время?

– Сейчас мы готовим к изданию книгу сербской писательницы Душицы Миланович Марии «Небесные письмена». Книга о просветителях славян — равноапостольных Кирилле и Мефодии.

– Не так давно в одном интервью вы рассуждали о том, что издательский бизнес — это в первую очередь бизнес и что печатается только то, что непременно будет окупаться. Что-нибудь изменилось за последние годы в издательском деле страны?

– Ничего не изменилось. Я побывал на трех европейских ярмарках: во Франкфурте-на-Майне, Париже и Белграде. В европейских государствах в этом отношении дела обстоят гораздо лучше. Мы не бедная страна, но у нас почему-то предпочитают спонсировать, как мне кажется, один только спорт. Писатели вообще поставлены на колени. Бизнес превратил их в рабов. Литературные журналы едва выживают.

Разговоры по поводу значения «толстых» литературных журналов не умолкают уже много лет. Противники утверждают, что журналы себя изжили, что они мало кому интересны, что народ в большинстве своем их не читает, а стало быть, незачем и государству тратить на их содержание и издание деньги, коль у самих журналов не получается вписаться в рыночную экономику.

В нашей стране поддерживают и спорт, и науку, и многое другое, но почему-то одни только литературные журналы в эту сферу поддержки и понимания никак не вписываются. Хочется верить, такая ситуация сложилась лишь потому, что до сих пор не было представлено достаточных доводов в защиту подобных изданий.

Фото с личного сайта Владимира Чугунова

– Почему выпуск таких журналов важен?

– Литературные журналы — это единственная почва, и притом самая благоприятная, со своим особенным и неповторимым климатом, на которой вырастали и до сих пор вырастают таланты. Это литературно-художественные вершины, которые штурмовали и до сих пор штурмуют не только молодые, но и профессиональные литераторы. Я не знаю ни одного писателя, который вышел в большую литературу не через такие журналы.

Только благодаря журналам молодые и профессиональные литераторы имеют возможность следить за современным литературным процессом и получают о нем реальное представление. Ни книжные магазины, ни Интернет заменить их в этом качестве не могут. Литературные журналы — своего рода академии после литературных объединений, филологических факультетов и Литературного института. А «Литературная учеба» — единственный журнал, в котором начинающий литератор может получить исчерпывающую оценку своим первым опытам.

– Ваш литературный путь тоже начался с такого журнала?

– Именно. Началось все осенью 1969 года, когда я пошел в девятый класс. В то время я жил в совхозе «Доскино» и одновременно учился в музыкальной и художественной школах, писал стихи, публиковал заметки в районной газете. Тогда совхоз «Доскино» был настоящей деревней, и в нашем совхозном клубе существовала не очень большая, но все-таки неплохая библиотека, и столичные журналы она выписывала регулярно. Во многие из этих журналов я посылал свои стихи. Из некоторых мне, деревенскому юноше, приходили письма с советами: что почитать, на что обратить внимание. Однажды мой главный критик, сосед по парте, посоветовал попробовать себя в прозе. Я взял в библиотеке последний номер журнала «Юность», прочитал какую-то повесть и, вдохновившись, сел за стол.

Я написал свой первый рассказ и отослал в этот журнал. Примерно через месяц мне пришел ответ, в котором сообщалось, что мой рассказ может быть включен в «Зеленый портфель», но для этого над ним надо еще немного поработать. Две недели я ходил по небу и получал одни двойки. Это письмо решило мою судьбу. Я не пошел ни по музыкальной, ни по художнической, ни по журналистской стезе, а вместо этого вырезал из «Литературной газеты» правило поступления в Литературный институт и вклеил в свой дневник как заветную мечту. Даже занятия в театральной студии после школы не смогли свернуть меня с этого пути.

В 1980 году точно такое же письмо, но уже с твердым намерением печатать мой очерк о старателях, пришло из той же «Юности». В итоге публикация не состоялась по той причине, что тема золотодобычи, оказывается, была запрещенной.

1989 год был ознаменован принятием к публикации моей первой повести в журнале «Москва», а в следующем году я получил письмо из журнала «Наш современник». В 1989 году пришло письмо от заведующего отделом прозы саратовского журнала «Волга» Володина, который писал, что не смог пробить через редколлегию третью мою повесть, хотя считал ее лучше всего, что печаталось в то время в журнале, и советовал не отчаиваться. Это был очень добрый, очень необходимый совет, за который я до сих пор благодарен этому человеку.

И таких историй множество. И до сего дня в редакции журналов поступает масса рукописей со всех уголков страны, Союз писателей повсеместно проводит совещания молодых писателей, а затем лучшие произведения появляются на страницах тех же журналов, а это значит, что творческий процесс не прекращается.

В сегодняшней России существует как минимум три поколения писателей и сотрудников редакций, для которых журналы являются неотъемлемой частью жизни и незаменимой интеллектуальной пищей. Я принадлежу к этой категории. Однако нас воспринимают, как каких-то мамонтов, питающихся якобы уже никому не нужной интеллектуальной пищей. Так, может быть, человечней подождать, когда мамонты вымрут сами, а не лишать их полноценного существования, насильственно загоняя в медийное пространство, как в резервацию или даже концлагерь? Ведь польза от литературных журналов не такая эффектная, как, например, от спорта, но она не менее, а в чем-то даже более значительна и основательна.

– А что касается вашего творчества — какую самую важную идею вы стараетесь донести своими произведениями?

– Каждый человек есть удивительное и неповторимое творение Божие.

ТЕГИ

поддержать проект

Для поднятия хорошего настроения, вы можете угостить наших редакторов чашечкой кофе

Маленькая чашка кофе