Новости – Общество
Общество
«Привыкали к тишине»
Отчет о работе пионерского отряда, из Дневника пионерского отряда, август 1942 г. Фото: из Государственного общественно-политического архива
РП отыскала уникальные документы о жизни детей, эвакуированных в Великую Отечественную в город на Волге
12 августа, 2015 07:55
18 мин
С началом войны тысячи детей оказались в районах боевых действий. Нужна была срочная эвакуация. Правительству страны и руководителям на местах пришлось организовать вынужденный «переезд» ребятишек из фронтовой полосы и прифронтовых районов вглубь страны, в том числе и в Горьковскую (ныне Нижегородскую) область. Как жилось этим детям в нашей области — корреспондент РП решила это выяснить, покопавшись в нижегородских архивах.
Откликнулся Горький
В Государственном общественно-политическом архиве Нижегородской области хранится необычный документ — акт приемки смоленских ребятишек. «Дети имеют ужасный вид, совершенно не имеют одежды и обуви, — значится в нем. — Приняли от Вольской 3225 детей». С этой бумагой, составленной в августе 1942 года, связана целая история.
– В один из августовских дней 1942-го в Горький прибыли 3 225 смоленских детей. Лесными тропами и болотами их вывели с оккупированной фашистами Смоленской области три женщины — учительницы Матрена Вольская и Варвара Полякова и фельдшер Екатерина Громова, — РП беседует с Мариной Марченко, заместителем директора этого архива. — Во главе колонны была партизанка Матрена Вольская, которой в то время было всего 24 года.
Чтобы спасти от гитлеровцев детей и подростков на Смоленщине была разработана операция «Дети». Готовили ее партизаны из соединения «Батя». Ребятишек решено было выводить на станцию Торопец Тверской области (этот район советские войска освободили еще зимой 1942-го), а откуда эшелоном везти на Урал. До Торопца же — а это около двухсот километров — детская колонна шла пешком. В ней были и 15-16-летние подростки, которых могли в любой момент угнать на работу в Германию, и дети 8-9 лет. Малышей не брали: пеший переход им не по силам. Среди детей было много тех, кто потерял родных и близких.
Как сообщают архивные документы, с начала войны в Нижний Новгород (в ту пору — Горький) были эвакуированы дети из Москвы, Ленинграда, Московской, Ленинградской, Смоленской и Калининской областей, а также из Белорусской, Литовской, Латвийской, Карело-Финской ССР. К концу августа 1941-го сюда было перевезено 70 тыс. детей, из них 3,5 — сирот. Кроме того, в Горький было эвакуировано с оккупированных фрицами территорий 13 детских садов, 9 пионерских лагерей и санаториев и 10 детских домов из союзных республик, Москвы, Мурманска и других городов.
– А еще наша область приняла более 500 детей сотрудников аппарата Коминтерна, ЦК МОПРа, политэмигрантов. ЦК МОПР — международная организация помощи борцам революции, — поясняет заместитель директора Государственного общественно-политического архива. — Среди них были венгры, поляки, немцы. Георгий Димитров, генсек исполкома Коминтерна, написал руководителю нашей области Михаилу Родионову (С 1940 по 1946-й Родионов — первый секретарь Горьковского областного и городского комитетов ВКП[б]. — Примеч. авт.) документ с просьбой содействовать в размещении эвакуированных детей, многим из которых было тогда от 8 до 14-16 лет, но встречались и «груднички». Большую часть детей определили на базу дома отдыха «Лесной курорт» в Краснобаковском районе. Другая часть детей — все-таки их было более 500 человек — была размещена в селе неподалеку.
К 1 сентября 1941-го из Москвы и Московской области прибыли еще 5 200 ребят. Кроме того, еще 30 тысяч несовершеннолетних прибыли на территорию области вместе с эвакуированными семьями. А летом 1942 контингент эвакуированных в Горький детей пополнился 5 282 ребятами из блокадного Ленинграда.
Фото Государственного общественно-политического архива Нижегородской области
Задача перед городскими и областными властями стояла не простая: всю эту голодную и раздетую ораву, большей частью — больную и изможденную, надо было не только разместить, но и обеспечить самым необходимым — одеждой, вещами, питанием...
«14 августа 1942 года стало для всех 3 225 смоленских ребят началом другой жизни. Без выстрелов, без постоянного страха перед налетом карателей и без свиста бомб. Они привыкали к тишине. Все были пристроены, учились в ФЗО, работали, — повествует Леонид Новиков, партизан соединения "Батя" и автор книги "Операция "Дети"". — Работали они как одержимые, по 12 часов в сутки, а перед праздниками вообще не ходили домой. Ели, как и все, плохо. И все равно были счастливы. Сводки по радио сообщали о наступлении советских войск. И где бы они ни жили: в Дзержинске, Муроме, Михайловском, Горьком — они всегда помнили о доме. Вести из родных мест получали редко, а, получив, обсуждали, и невольно возникал вопрос: «Что было бы с нами, останься мы там, на оккупированной врагом Смоленщине?»
Кстати, многие эвакуированные дети, включая ленинградцев-блокадников, после войны остались жить в Горьком и в ближайших к нему городах — Городце, Дзержинске, Балахне, Муроме, Выксе, на Бору. Назад уехали только те, у кого в родных местах были родственники, отмечают архивисты. Ну, и еще иностранцы — дети политэмигрантов.
– Уже с 1941-го сам Горький бомбили фашисты, поэтому, в соответствии с указанием обкома ВКП(б), эвакуированных детей разместили в сельских районах области, — поясняет Марина Марченко. — Сохранилось, к примеру, Постановление городского комитета обороны о том, чтобы вывести всех детей и женщин (а это более 80 тыс. человек) за пределы города. Там безопасней, не бомбят. К тому же — свежий воздух, питание «с грядки». Малышей определили в детдома, тех, кто постарше, — в фабрично-заводские училища.
Интересны сохранившиеся документы, которые свидетельствуют, что в Горьком уже в ту пору были детдома и школы для глухонемых, слепых детей. Такие учреждения тоже решено было вывезти за черту города. А в 1943 году в Горьком открылись 15 школ рабочей молодежи при промышленных предприятиях. Еще через год появилось Горьковское военное суворовское училище. 505 мальчишек в возрасте 8–14 лет стали его первыми воспитанниками.
10 гектаров на сто человек
Обеспечить быт ребятишек было непросто. В условиях войны не хватало порой самого элементарного — даже керосиновых ламп: детям часто приходилось сидеть в темноте. Плохо обстояло дело с мебелью, инвентарем, посудой. Ощущалась острая нехватка постельного и нательного белья, теплой одежды и обуви.
– Сначала детей пытались разместить в домах у колхозников. Однако выяснилось, что не везде отнеслись должным образом к их содержанию, — рассказывает Марина Марченко. — Когда стали проводить рейды и смотреть, как там содержатся дети и в каком они состоянии, оказалось, что некоторые из них были завшивленные, голодные, разутые и оборванные. И что толку винить колхозников: у них и самих — семеро по лавкам, такие же голодные и разутые... Все же руководство в дальнейшем решило отказаться от этой идеи: стали организовывать детские дома. А еще не хватало бань, прачечных — ребятишек-то нужно мыть и обстирывать. Для этих целей также сначала пытались приспособить колхозные бани, но это не решало общую проблему. Потому стали строить специальные помещения. В 1943 году все детские дома и интернаты Горьковской области были обеспечены банями и прачечными.
Фото Государственного общественно-политического архива Нижегородской области
Задача прокормить детей лежала большей частью на колхозах Горьковской области. Они выделяли картофель, овощи, муку, рожь, пшеницу, горох, крупы, мясо, масло, молоко и яйца. А одеть-обуть ребят помогали общественные организации, в том числе комсомольские. Бюро Горьковского обкома ВКП(б) и обкома ВЛКСМ регулярно организовывали сбор теплых вещей и обуви для воспитанников детдомов и интернатов. А в мае 1942 г. Горьковским обкомом ВЛКСМ был создан Фонд помощи детям, на специальный счет которого комсомольские организации промышленных предприятий и колхозов перечисляли заработанные на воскресниках средства.
Кроме того, в 1942 году появилось постановление Горьковского обкома ВКП(б), обязавшее исполнительные комитеты райсоветов выделять на каждый детдом земельный участок из расчета не менее 10 гектаров земли на 100 воспитанников, для того, чтобы там можно было организовать подсобное хозяйство, выращивать картофель и овощи. Колхозы помогали с тягловой силой, инвентарем и семенами. Детдомовцы и сами держали крупный и мелкий рогатый скот, разводили птицу, кроликов. Шефство над детдомами взяли также ведущие предприятия области — в частности, автомобильный, машиностроительный и авиационный заводы.
С началом войны в Горьком и других крупных городах области около ста школьных зданий были переданы военным ведомствам, переоборудованы под госпитали, общежития для эвакуированных и военнослужащих, под ремесленные училища и школы ФЗО. Потому нередко несколько школ соседствовали в одном здании. Дети же учились даже не в три, а порой в четыре и даже пять смен, о чем свидетельствуют сохранившиеся уникальные документы. Уроки продолжались допоздна: последние занятия оканчивались около полуночи.
Война наложила свой отпечаток и на преподаваемые в школах дисциплины.
– Упор делался на патриотическое воспитание. Для старшеклассников была введена расширенная программа по военно-физкультурной подготовке, — поведала РП Антонина Суворова, в те годы работавшая учительницей. — А еще упор делался на сельское хозяйство. В деревнях и селах школьники знакомились с агротехникой, проводили снегозадержание, выращивали молодняк, заготавливали удобрения.
«Уличные» бойцы
– В годы войны сотни тысяч ребят потеряли родителей во время эвакуации, отстали от эшелона, остались сиротами — отмечает Марина Марченко. — Перед органами народного образования, соцзащиты, милицией, партийными, советскими, профсоюзными и комсомольскими организациями, колхозным активом стояла задача по борьбе с детской беспризорностью и безнадзорностью, по предупреждению детской преступности.
Из Докладной записки секретарю Горьковского обкома ВЛКСМ Л.М. Новожилову об участии комсомольцев в борьбе с детской беспризорностью, безнадзорностью и преступностью, 27 мая 1943 г., сов. секретно: «С наступлением летнего сезона и с наплывом гастролирующего преступного элемента в город, уголовные проявления среди несовершеннолетних увеличиваются. Всего по городу Горькому в марте месяце (Речь в документе идет о 1943-м. — Примеч. авт.) было совершено 114 преступлений несовершеннолетними, а в апреле 126». В документе уточняется, что под «преступностью» подразумеваются главным образом кражи, совершаемые несовершеннолетними. Подписана бумага помощником начальника политотдела УМ УНКВД по комсомолу Клюкиной.
Милиция совместно с представителями комсомола и другими общественниками проводила рейды на эвакопунктах, железнодорожных вокзалах, речных пристанях, рынках. Были и подворовые обходы по выявлению праздношатающихся подростков. Так, за одну только неделю июня 1943-го, в Горьком были задержаны 862 ребенка, из них 140 — беспризорники. Беспризорники изымались с улиц и направлялись в детдома, детприемники, отдавались на усыновление, под опеку. Подростков определяли в ремесленные и фабрично-заводские училища, трудоустраивали в артели и на производство.
Фото Государственного общественно-политического архива Нижегородской области
– Часто среди задержанных были дети, остававшиеся без надзора пока их матери, старшие члены семьи работали, подчас целыми сутками или неделями не выходя из цехов заводов и предприятий. Горьковская область стала инициатором по открытию в городах детских домов дневного пребывания для таких ребят, — говорит заместитель директора архива. —Создавались дополнительные детские площадки при школах, где ребята находились под присмотром, с ними занимались воспитатели, старшеклассники. То есть дети, ни свои, горьковские, ни «чужие» не были брошены на произвол судьбы. С этой проблемой у нас сумели справиться — она не вылилась в такое бедствие, которым была в годы гражданской войны. Тогда беспризорность достигла огромных масштабов, — делает вывод Марченко.
Согласны с ней и нижегородские историки и краеведы.
– Начиная с 30-х годов, борьба с беспризорниками была хорошо организована. На каждого такого ребенка составлялась анкета с подробной характеристикой и указанием всех его «подвигов», если они за ним водились, — рассказывает РП Владимир Сомов, доктор исторических наук, профессор кафедры истории и политики России нижегородского государственного университета имени Лобачевского. — Мне попадались такие документы, они есть в наших областных архивах. И в годы войны эта работа была продолжена. Как только в поле зрения надзорных органов попадал такой юный скиталец, его сразу же ставили на учет. И определяли, в зависимости от возраста, в ремесленное училище, детдом или другое заведение. Повальной беспризорщины в Горьковской области в 40-е не было. Ситуация была на контроле.
«С оживленной к Вам любовью»
Ребят приобщали к труду. На дом детям направлялись повестки — как призывникам в армию. Сохранился один такой документ, адресованный пятикласснику Евгению Кириллову, датированный 23 июля 1942 года.
«Гражданин Кириллов Е., село Ильино-Заборское, в исполнение постановления СНК СССР от 13 апреля 1942 г. по решению райсовета от 13 июня 1942 года Вы мобилизуетесь с 25 июня по 1 сентября 1942 года на сельскохозяйственные работы в Рябиновский колхоз. Уклоняющиеся от мобилизации на сельхозработы или самовольно ушедшие с работы привлекаются к уголовной ответственности и подвергаются по приговору народного суда к принудительным работам по месту жительства на срок до 6 месяцев с удержанием зарплаты до 25%». А ниже — подпись заведующего мобилизацией при райисполкоме. Попробуй тут, не явись!
В каникулы школьники трудились на заводах и фабриках, в колхозах и совхозах. Работали на уборке урожая, на заготовке лекарственного сырья. Вообще же, как свидетельствуют документы, дети во время такой рабочей практики должны были выработать определенное количество трудодней.
Летом детей старались по возможности вывезти на дачи, в пионерские лагеря и санатории за пределы города. А в 1943 году Горьковский обком ВЛКСМ открыл в сосновом бору в селе Тяблино Городецкого района областную детскую здравницу для эвакуированных детей и детей фронтовиков. Зимой здесь поправляли здоровье до 100 человек, летом — до 400 человек в месяц. С 1943 по 1945 гг. в этом лечебном учреждении отдохнули и укрепили свое здоровье 7 420 ребят.
Сохранилось множество писем от родителей, которые просят определить их детей на смену в такие учреждения. Кроме того, в нижегородских архивах бережно хранят письмо мальчика — воспитанника Дзержинского детдома, который благодарит секретаря Горьковского обкома комсомола Филиппову за отдых в здравнице имени Жданова, от 11 апреля 1943 года.
«Дорогая Вера Ивановна! Пишу письмо с оживленной к Вам любовью. Шлю я вам большой и горячий привет и желаю хороших успехов в работе и здоровья. Вера Ивановна, пишу письмо из здравницы имени Жданова. Я сообщаю Вам, как я отдыхаю и поправляюсь в здравнице. Живем мы здесь очень хорошо, несмотря на трудное положение, в котором находится наша страна. Кормят нас довольно хорошо. Здесь нам очень весело. Режим дня мне очень нравится. По вечерам бывают игры, танцы. За предоставление нам путевок я искренно Вас благодарю. Несмотря на трудное положение Советской страны, партия и правительство не забывают и о нас, детях, потерявших родителей. Нет в мире такой страны, в которой бы так заботились о детях. Воспитанник Дзержинского детдома, ученик 6-го класса, юный пионер СССР Метелев Александр».
– Мест в здравницах на всех не хватало. Предпочтение отдавалось детям фронтовиков. А ведь, как мы сегодня говорим, в каждой семье был кто-то, кто был на фронте, — отмечает Марина Марченко. — Но ведь были еще пропавшие без вести, труженики тыла, в том числе и работающие на предприятиях военной промышленности. Однако они все равно не считались детьми фронтовиков. Такие были тогда законы.
– Но и на отдыхе ребята привлекались к общественно-полезному труду, помогали колхозам и совхозам в прополке, обработке и уборке урожая, собирали лекарственные растения, заготавливали ягоды и грибы для госпиталей, — констатирует РП Эдуард Деев, директор Государственного общественно-политического архива Нижегородской области. — Пионеры изучали азбуку Морзе, топографические знаки, учились ползать по-пластунски, маскироваться и ориентироваться на местности.
Фото Государственного общественно-политического архива Нижегородской области
А вот еще один уникальный документ, который бережно хранят в архиве, — письмо восьмилетней девочки руководству страны.
«Январь 1943 года. Москва, Кремль. Товарищу Сталину
Родной Иосиф Виссарионович!
Мне восемь лет, я очень хотела учиться музыке, поэтому копила деньги на пианино. Теперь, когда многие отдают свои сбережения на укрепление мощи нашей родной Красной армии, я свои сбережения, 1000 рублей, внесла на постройку самолета-истребителя «Октябренок» и призываю всех октябрят нашей страны внести деньги из своих копилок на постройку истребителя «Октябренок». Пусть и наш грозный «Октябренок» разит ненавистных фашистских детоубийц, которые стремятся отнять у нас счастливое детство. Первое полугодие я окончила на «отлично» и дальше буду стараться учиться. Ученица 1-го класса школы № 9 г. Дзержинска Горьковской области Неля Седенко».
Всего же за годы войны школьники Горьковской области собрали около 1 млн. 200 тыс. рублей. На эти средства было построено восемь танков, три самолета и броневик.
поддержать проект
Подпишитесь на «Русскую Планету» в Яндекс.Новостях
Яндекс.Новости
