«От взрывной волны спас городской лесопарк»

Фото: civilavia.info/forum/

РП вспомнила крупнейшую железнодорожную катастрофу в истории области вместе с очевидцем трагедии

Сергей Жульев

25 августа, 2014 17:20

7 мин

Арзамасская железнодорожная катастрофа 4 июня 1988 года была и остается самой страшной техногенной катастрофой области и одной из самых разрушительных в мировой истории. Взорвавшиеся на станции в черте города три вагона с гексогеном и тротиловыми шашками, по официальным данным, стали причиной гибели 91 человека, пострадало около полутора тысяч. Часть Арзамаса была уничтожена, поврежденными оказались почти все постройки в радиусе нескольких километров. Корреспондент «Русской планеты» побеседовал с бывшим секретарем арзамасской районной комсомольской организации Натальей Канавиной (фамилия изменена по просьбе собеседницы РП — Примеч. авт.) — очевидцем катастрофы и участником ликвидации ее последствий. Наталья считает, что жертв было значительно больше, и не верит в то, что причиной взрыва могла стать диверсия.

О случившемся

На часах было около половины десятого утра, суббота. В те дни я была в отпуске и находилась дома в районе станции «Арзамас–2». Естественно, не было никаких особенных предчувствий, все занимались своими делами. Вдруг — сильный глухой удар, тряска и легкое ощущение взрывной волны, словно несильное землетрясение. Предметы попадали с полок и столов, в соседних домах многие стекла вылетели из рам и разбились. Первые несколько секунд — время полного ступора и конфуза, смотрели друг на друга с вопросом «Что случилось?!» Я выбежала на улицу и в нескольких километрах увидела «гриб» взрыва. Не знаю, откуда у меня всплыли эти знания, но я точно поняла, что взрыв не ядерный — в этом случае «гриб» должен быть огненным. Здесь же был серый, расширенный к верху столб дыма. Ориентировочно было понятно, что что-то случилось на железнодорожной станции. Сначала казалось, что это происходит не со мной и не с нашим городом.

Я побежала к центру. Уже там, по дороге, узнала, что это действительно был взрыв поезда, но заранее предположить масштаб трагедии было тяжело, несмотря на видимые разрушения. Через несколько часов нашу комсомольскую организацию через городское начальство скоординировали на работу. Мы знали, что спасатели уже работают, поэтому и сами отправились к месту взрыва.

О первых днях

Я была в ужасе, когда спустя некоторое время увидела воронку от взрыва. Тяжело даже представить такое образование на ровном месте. Глубина примерно с пятиэтажный дом, а на то, чтобы обойти воронку по кругу, уходило несколько минут. Здания, находящиеся рядом со станцией «Арзамас-1», были просто снесены. Чем дальше, тем разрушений становилось меньше. Сильно пострадала частная застройка в удалении от станции. В какой-то момент я поняла, что нас от взрывной волны спас городской лесопарк «Дубки» с огромными вековыми деревьями, он находился точно между нашим домом и местом взрыва, тем самым погасил волну. Если бы тогда мы жили там, где живем в данный момент — в районе «408 километра», то очень вероятно, что мы бы пострадали: между нашим домом и станцией почти нет естественных преград, а расстояние незначительно.

Пожарные отряды прибыли очень оперативно, все возгорания удалось ликвидировать в первые же часы после трагедии. Потом к работе приступили спасательные бригады, которые эвакуировали выживших людей из района взрыва. Из Горького присылали врачей — они забирали раненых в больницы областного центра. Для разбора завалов и устранения последствий разрушений привлекали рабочих, молодежь, в том числе комсомольцев. Работы было неимоверно много, на помощь приезжали люди из других регионов. Мне, как секретарю комсомола, досталась наименее «пыльная» работа — проводить учет погибших и пострадавших, осматривать разрушенные жилые постройки. Но оказалось, что это жестокое занятие. Рядом с эпицентром взрыва не оставалось, ровным счетом, ничего. В том числе и от людей. Когда ходила по садовым участкам и опрашивала родственников погибших, наслушалась диких историй о том, что «тут лежала нога, там лежала рука, а здесь нашли голову», некоторые даже пытались что-то показать. Несколько рабочих дней прошли на грани обморока. Мало того, что все это надо было увидеть и выслушать, так еще и более-менее подробно записать. Большой проблемой стало то, что столь сильные разрушения не позволяли найти и опознать всех, хотя по официальным данным пропавших без вести не было: всех «сгинувших», вероятно, записали в погибшие. Это самое страшное воспоминание. К счастью, никто из моих родных и друзей не погиб. Пострадал родственник — сильная контузия, но он отошел от нее довольно быстро. Хотя проблемы со здоровьем на фоне этого испытывает до сих пор.

О версиях

Я считаю, что 91 погибший — это «политическая» информация. Их было больше. Не в разы, как утверждают некоторые, но примерно на несколько десятков. Дело в том, что по одной из классификаций, более сотни жертв — это уже катастрофа мирового масштаба. Руководство страны точно не хотело такой новости на всю планету, поэтому официальную цифру сделали более сдержанной. К тому же в официальные данные не попали те, кого хоронили не в Арзамасе: в тот момент на железнодорожном переезде, недалеко от места взрыва, было много транспорта, погибших там забирали и хоронили на родине. Что касается пострадавших, то таковых было очень много: некоторых ранило просто осколками оконных стекол после прохождения взрывной волны. Посчитать всех было невозможно.

В те дни в городе появилось много непонятных людей. Предполагали, что это были молодые комсомольцы, участвующие в устранении последствий аварии. Но их никто не знал, и вели они себя довольно странно. По городу пошли слухи, что это КГБ-шники, которые прорабатывают идею о диверсии. Думаю, что это они и были. Вообще версия о том, что состав действительно взорвали, долгое время была очень популярна. Однако я считаю, что это не больше, чем вымысел. Спустя время после катастрофы, я неоднократно слышала о том, что налицо были нарушения элементарных правил транспортировки взрывчатки в поездах, идущих из Дзержинска, это были не единичные случаи. В злополучном составе три вагона с динамитом и гексогеном шли один за другим, хотя между ними должны быть вагоны–«перебивки». В результате, после того, как один из вагонов сошел с рельсов или в нем просто что-то просыпалось и от трения загорелось, рядом сдетонировали еще два вагона — это и создало взрыв такой силы. Естественно, взрыв даже одного вагона был бы страшной катастрофой, но таких разрушений удалось бы избежать. А здесь мощность взрыва была возведена «в куб».

Об отголосках

В тот год стала популярна своеобразная строительная и восстановительная помощь от разных регионов и городов Союза. Сразу же после трагедии была создана правительственная комиссия по расследованию причин и устранению последствий катастрофы. Тогда ее возглавил зампредседателя Совета Министров СССР Г.Г. Ведерников, теперь в честь него названа улица, примыкающая к станции «Арзамас–1». Предприятия страны помогали возводить на юге города новый 11–й микрорайон, который впоследствии назвали в честь Склярова. Туда переехали люди, оставшиеся без крова в результате взрыва, это около тысячи человек. Сейчас уже так просто и не скажешь, что в городе произошла такая страшная катастрофа, каких-то видимых следов нет. Станция «Арзамас–1» спокойно работает, здания восстановили, что-то снесли. Единственное, что напоминает о тех событиях — мемориальная площадка с часовней и памятник недалеко от места взрыва.

ТЕГИ

поддержать проект

Для поднятия хорошего настроения, вы можете угостить наших редакторов чашечкой кофе

Маленькая чашка кофе